Биогазовые компетенции

журнал «Энергополис» №7-8 (47-48) июль-август 2011

О том, как на примере биогазовых технологий «Региональный центр биотехнологий» строит матричную бизнес-модель в области ВИЭ, как она может работать и почему пока не работает, «Энергополис» поговорил с генеральным директором компании Макаром Тимофеевым.

Белгородская область является крупнейшим производителем свинины и мяса курицы в России, это порядка 25% российского производства. В этом году объем производства свинины достиг миллиона тонн в год, соответственно, такое производство имеет побочные продукты, в первую очередь это навоз и продукты убоя.

В 2008 году руководством Белгородской области было предложено посмотреть на возможность реализации проектов, которые обеспечивают болееглубокую переработку отходов производства в цикле животноводства. Речь шла о европейском опыте биогазовых технологий.

На момент начала проекта нам было понятно, что институциональная среда для проектов такого рода в России пока не сложилась. Одной из стартовых задач для нас было реализовать попытку создания такой институциональной среды на уровне региона.

Правительством Белгородской области была подготовлена концепция развития биоэнергетики и биотехнологий в Белгородской области. Это был первичный документ, декларирующий намерение правительства области развивать это направление в структуре областной экономики. Кроме того, в нем прописаны два конкретных пилотных проекта, в ходе реализации которых предполагалось найти необходимые проектные, технические, технологические, финансово-экономические и юридические решения. Нужна была финансово-экономическая модель, при которой такие проекты могли бы быть реализуемы в России с точки зрения финансового кредитора и представляли бы интерес для стратегического инвестора. Нами была сформирована структура проекта, увязавшая в единое целое вопросы инжиниринга, проектирования, согласований проектно-сметной документации, выбора и поставки оборудования, строительства, определения продуктового ряда и статей выручки, выявления и покрытия производственных и финансовых рисков, позволившая сформировать необходимый для обсуждения с инвесторами подход, при котором экономическая эффективность таких проектов была бы возможна.

Одним из указанных пилотных проектов является биогазовая станция ОАО «Региональный центр биотехнологий» в Борисовском районе Белгородской области на Стригуновскомсвинокомплексе, который принадлежит группе компаний «Агро-Белогорье». Проект мощностью 0,5 МВт сегодня находится в стадии пусконаладки.

 – Какие параметры вы закладывали при построении схемы проекта, его структуры и что, кроме экологических задач, было отправной точкой?

– Первый вопрос, которым нужно было бы задаться, – какой длины и какой стоимости деньги нужно привлечь на реализацию таких проектов с тем, чтобы условия их предоставления были комфортны для финансового или стратегического инвестора. И второй вопрос – за счет чего будет обеспечен возврат этих денег, на кого ляжет конечная нагрузка, которая могла бы обеспечить возврат привлеченных средств, что-бы обеспечить жизнь самого проекта. На наш взгляд, заказчиками такого проекта могут быть три субъекта. Первый субъект – это сами животноводы. В этом случае мы понимаем, что стоимость всего проекта ложится на стоимость килограмма мяса. Но нагружать стоимость килограмма мяса лишними расходами неправильно. Логичным представляется вопрос, что животноводы как заказчики и инвесторы строительства биогазовых станций смогут получить при реализации проекта? Это повышение экологичности существующих производств и получение органических удобрений для связанных аграрных производств, а также обеспечение производства собственной электрической и тепловой энергией.

По первой позиции можно сказать, что в соответствии с сегодняшнейнормативной базой свиной навоз является опасным веществом третьей категории и по закону за его размещениеустановлена плата – это бюджетный неналоговый сбор. Сегодня основная технология обеззараживания этого вещества предусматривает полугодичное егохранение с применением особых химических составов в существующих лагунах и последующее внесение в почву. Нотем не менее есть выброс метана в атмосферу, есть неприятный запах и сравнительно меньший полезный эффект дляпочвы, чем в случае внесения навоза,прошедшего технологический циклбиогазовой установки. Вопрос оценкиэффективности технологий обеззараживания таких отходов, в том числе стоимости их внедрения и экологическихсанкций, дискуссионный и достаточноострый, поскольку напрямую влияет наконкурентоспособность производства.Цикл полугодичной выдержки зачастуюнекомфортен для дальнейшего использования отлежавшегося навоза при внесении в почву, так как есть определенныетребования по календарным датам внесения, и это не всегда синхронизируется, то есть происходит перенакопление.

По второй позиции нельзя не отметить, что широкой промышленнойпрактики использования органическихудобрений, получаемых в ходе технологического процесса биогазовой станции, на сегодняшний день в Россиинет. Действующим хозяйствам неяснаих эффективность по сравнению с минеральными. Нет сертифицированного продукта в обращении как такового.Следовательно, нет и достаточных стимулов к внедрению.

По третьей позиции аспектов два.Первый – надежность не имеющей вРоссии широкого промышленного применения технологии выработки электрической и тепловой энергии (в особенности в зимний период). Второй– сравнительная стоимость решениязадачи энергоснабжения животноводческих комплексов классическим способом (путем присоединения к существующей инфраструктуре энергетики иоплаты ресурсов) и путем строительстваи эксплуатации собственной биогазовойгенерации. Анализ указанных аспектов всуществующих условиях заставляет делать животноводов безоговорочный выбор в пользу традиционной энергетики.

Таким образом, на сегодняшний день единственным очевидным преимуществом реализации биогазовых проектовдля животноводов является повышениеэкологичности производства, что достаточно обременительно с точки зрениядополнительной инвестиционной нагрузки, влияющей на конкурентоспособность. Поэтому животноводы не готовы в полном объеме выступать в ролиинвестзаказчиков таких проектов.

 – Вы назвали трех субъектов. С животноводами мы разобрались. Кто еще двое?

– Второй возможный инвесторзаказчик – это субъект из отраслиэнергетики. На сегодняшний день этопрежде всего розничная генерация, поскольку объемы генерации, необходимые для квалификации на оптовомрынке, построить единовременно поданной технологии достаточно тяжело.Соответственно, кому может быть интересная розничная генерация? Субъектам электроэнергетики, присутствующим на розничном рынке конкретногорегиона. В силу закона – это генерирующие или сбытовые компании. На сегодняшний день розничная генерациянаходится в своей зачаточной стадии.Серьезных игроков нет, как правило,это сопутствующие производства либоэто муниципальный заказ в коммунальной энергетике.

Теперь о третьем возможном заказчике. В силу специфики биогазовой технологии переработке поддаются не толькоотходы животноводства, но и бытовыеорганические отходы. Следовательно,заказчиком могли бы выступать предприятия сферы ЖКХ, предметом деятельности которых является очисткапотребляемых ресурсов и переработкаотходов (водоканалы, к примеру). Однако состояние сферы ЖКХ также непозволяет говорить сегодня о ее предприятиях как заказчиках.

– И какой же выход? В какой стадии сегодня ваш проект и тема развития биогазовых технологий в России вообще?

– У нас сложилось понимание, чтопроект должен быть реализуем на обособленном балансе, то есть быть самостоятельным бизнесом. Должно бытьпредприятие, юридическое лицо, которое могло бы реализовать инвестиционный проект на любых животноводческих комплексах. Главное, чтобы этотпроект был окупаем. С учетом этогобыла построена бизнес- и финансоваямодель, в которой принципиальным вопросом являются статьи выручки, обеспечивающие экономику проекта.

На сегодняшний день мы понимаем,что потенциально такое производствоможет иметь пять статей выручки. Первая – это реализация электрической энергии, вторая – реализация тепла, третья – реализация органических удобрений, четвертая – оказание услуги по утилизации опасного отхода и последнее, пятое – в зависимости от технологии, которая будет реализована, возврат на комплексы технологической воды, которая может быть получена при переработке субстрата.

Сегодня по каждой статье выручки

мы имеем, по сути, институциональныепроблемы, связанные с тем, что реализация товаров продуктовой линейки находится под риском в рамках нашей финансовой модели.

Если мы говорим об электрической

энергии, то это тариф. В идеале он должен быть конкурентен предложению сбытовых компаний, которое сегодняимеют животноводы. Но тогда экономика проекта не складывается, преждевсего с точки зрения доступности денег. Ни о каком сроке в периоде до десяти лет дисконтированной окупаемостиречь идти не может. Это около двадцати лет. Соответственно, такие проектыв России на сегодняшний день совершенно не кредитуемы ни стратегическими инвесторами, ни уж тем болеефинансовыми.

По реализации тепла вопрос более тяжелый. Потери иные, объем выработкидругой, есть собственное потреблениетепла на процесс, поэтому для нас яснымпотребителем этого продукта можетбыть сам свинокомплекс. Но мы имеемдело с уже существующей инфраструктурой работающегосвинокомплекса исуществующими технологическими решениями. И как правило, обогрев комплексов устроен через тепловые пушки.Мы можем выдавать тепло в паре. Соответственно, свинокомплексы надо переоборудовать. Тянуть трубопровод ипеределывать систему отопления, устанавливать радиаторы. По нашим подсчетам, это 5–6 млн. рублей инвестицийвладельца свинокомплекса, а они не готовы это обсуждать.

Следующий вопрос – производствоорганических удобрений. Что такое органическое удобрение, которое получается в цикле биогазового производства? На сегодняшний день сертифицированного и прошедшего в достаточномобъеме полевые испытания ответа нет.Поэтому нет рынка обращения такихудобрений, и, соответственно, непонятна цена. Оценивать ситуацию с точкизрения производства – это один подход,с точки зрения воздействия на землю - другой. Сегодня долгосрочные последствия воздействия на землю аграриевинтересуют сравнительно мало: во главе угла экономика. В долгосрочной перспективе – это задача государственная.Вопрос стимулирования ввода в обороторганического удобрения должен решаться не только с точки зрения эффективности его как удобрения, но и с точки зрения долгосрочных последствийвоздействия на землю.

Следующее – это оплата за переработку и утилизацию. На сегодняшний день нормативные требования обоплате бюджетного неналогового сбора установлены. Эффективность существующих технологий, на наш взгляд,обсуждаема. Если будет принято болеежесткое решение контролировать работу с отходами производств и будет отлажен механизм администрированиясоответствующих сборов, экономика таких проектов может быть скорректирована в лучшую сторону.

Ну и последний момент – это вода.Здесь все более или менее просто: естьплата за пользование природными ресурсами, которую сегодня вносят животноводческие комплексы. Если мыготовы возвращать им воду обратно вцикл по более низкой цене, то они готовы это принимать. Но здесь вопрос стоит более остро для нас, поскольку технология очистки воды пока достаточнодорога и в инвестиционной, и в эксплуатационной части.

 – Из всего, что вы рассказали, складывается такая картинка. Сначала былзаинтересованный заказчик в лице

администрации…

– Это, скорее, социальный заказчик.

– Пусть так, но у этого заказчика была некая внятная проблема снакапливающимися отходами животноводства, отрасли, находящейся в стадиироста и с хорошей перспективой развития. Все плюсы от реализации проекта,технические или институциональные,они все очевидны. Государство выступает заказчиком…

– Но денег не дает.

 – Не дает денег. Но опять же в лице областной администрации это государствосделало какие-то шаги навстречу вам вплане регулирования местного законодательства. С ваших слов получается, чтопроблемы с утилизацией отходов при сегодняшнем уровне контроля за этим состороны того же государства есть, нокритичными для животноводов они неявляются. Госконтроль так или иначе вчасти неналоговых сборов мягче, чего нескажешь о тарифах на электроэнергию итепло. Опять же платят они за лампочкуи вкладывают тариф в себестоимость. Зачем им об этом думать, если отдельногобизнеса без федерального регулирования в тарифах, производимых альтернативными генераторами, не построить?Чтобы производимую электрическуюэнергию вы могли поставить в сеть, вамнужен другой тариф.

– Совершенно верно. Полный комплекс решений нам в рамках статьи необсудить, но есть 35-й Федеральный закон «Об электроэнергетике», где прописано право юридического лица, котороепрошло процедуру квалификации какальтернативный генератор, поставлятьэту электрическую энергию на потери всетях. И это должно осуществляться поособому тарифу, методика установлениякоторого не разработана до настоящеговремени. Сама конструкция пока больше декларативная: да, есть такое право,но нет корреспондирующего обязательства у сетей эту энергию покупать.

Сети – это естественная монополия,у нее помимо возможности купить дорогую электроэнергию у альтернативного генератора еще есть возможностькупить недорогую энергию у независимого сбыта или гарантирующего поставщика (ГП). Мы проанализировалиэту возможность и поняли, что независимо от наших обращений и желанийпоставить электроэнергию корреспондирующего обязательства у сетей нет,нет судебной практики, и поэтому этосущественный риск.

Второй вопрос в том, что структура региональных розничных рынков невезде одинакова, поэтому стоит предусмотреть еще один механизм, которыйпозволял бы реализовывать эту электроэнергию именно на розничном рынке и не только сетям, но и ГП или независимым сбытовым компаниям. На нашвзгляд, возможно внести изменения врасчет средневзвешенной цены ГП, гдеучитывалось бы приобретение дорогойальтернативной электроэнергии на розничном рынке. Величина же «зеленого»тарифа должна устанавливаться на региональном уровне, поскольку рынокрегиональный, а последствия внедрения, к примеру, биогазовых технологийзатрагивают не только энергетические,но и экологические и агропромышленные вопросы.

Задача региональной власти – спланировать объем альтернативной выработки с учетом всех аспектовразвития региона и баланса социально-экономических последствий внедренияв экономику региона, в нашем случаебиогазовой генерации, таким образом,чтобы сохранить баланс интересов всехсубъектов энергетики, а также чтобы этоне было существенно ощутимо для всехгрупп потребителей. Здесь нужно предусматривать несколько вариантов – нетолько сети, но и сбыт, в зависимости отструктуры розничного рынка электроэнергетики конкретного региона. Посчитали совместно с правительствомобласти объем дорогой альтернативнойвыработки, которую может себе позволить экономика региона, чтобы не было конечного существенного удорожания для любой из групп потребителей.Вышли на 10 МВт, при этом еще есть резерв. Но с другой стороны, регион всерьез решает другую социальную задачу,имеющуюся здесь в силу ускоренногоразвития животноводства. Такой балансможет быть определен только на региональном уровне.

– Я много поездил по центральной части России, где черноземные поля уходят за горизонт и похожи на бильярдныестолы: Курск, Белгород, Орел, Тула. Я неплохо знаю Поволжье и знаю, что пензенский губернатор активно развивает свиноводство в области…

– Совершенно верно. В Пензе похожая ситуация. И сегодня белгородскийподход в регионах вызывает интерес.

Вопрос в доступности финансов натакие проекты и условиях, в которыхпроекты будут реализовываться. Институциональные риски, которые яозвучил, когда оговаривал статьи выручки, сегодня никакой финансовыйинститут не готов принять. Поэтому мыобщаемся с возможными стратегическими инвесторами. Точнее, пытаемсяпонять, кто им может быть. Вы, наверное, знаете, что Российским энергетическим агентством, «Интер РАО ЕЭС» иКитайской биоэнергетической корпорацией подписан меморандум о созданииРоссийской биоэнергетической корпорации. Ну так ей нужно будет работать,ей нужны проработанные проекты.

 – Почему со стороны крупного бизнесатам «Интер РАО»? Потому что государство заинтересовано в конечном итоге?

– Думаю, да. Потому что это межгосударственные отношения, и «ИнтерРАО» – это бизнес государственныйи отраслевой. У них есть система сбытовых компаний, в рамках экономикикоторых можно сбалансировать предложенный нами подход. Тот самый идеальный вариант, когда есть какой-токрупный стратегический игрок, который является владельцем сбытов, зонаприсутствия которого – аграрный регион или регион, имеющий иной биоэнергетический потенциал.

 – Все, что вы сейчас перечислили, есть:и сбыт сильный есть, и область за, и выдалекопродвинулись в своих исследованиях и уже приблизительно представляете, как строить отношения по инвестициям. Вы видите те риски, которые есть,и знаете, какие моменты могут быть урегулированы, хотя бы те же самые сбыты в части потребления электроэнергии.Пусть вопросы по выручке находятся встадии исследования, они доработаются,и все в конечном итоге прикрутится. Еслив Германии, во Франции это работает…

– В Белгородской модели это могло бы быть лучше, чем во Франции и вГермании.

 – Понятно. Все хорошо. Ну а…

– Вопрос по деньгам. У нас пилотныйпроект БГС «Байцуры» сделан, он сейчас выйдет на проектную мощность. Ноесть проблема международной контрактации, поскольку это рынок европейский, в России поставщики не работали,им тяжело пока понять правила и условия работы в стране. Поэтому есть риски, прежде всего ценовые исполненияконтрактов, и риски срочные. Мы достаточно глубоко и квалифицированно понимаем структуру немецкого, австрийского рынка поставщиков этих решений,оборудования, кто является прямым поставщиком, кто посредник, кто инженер, кто производитель оборудования.Теперь продать проект «под ключ» судорожанием в 50% не получится. Мыпосмотрели, сколько это стоит. Мы понимаем, как строить взаимоотношенияс животноводами, у нас даже есть подписанное соглашение о сотрудничестве,и мы оговорили основные интересы, ктокак работает. У нас сегодня есть данныепо 15 объектам, на которых уже можноначать работать по новым площадкам.Есть посчитанная финансовая модельна всю программу в 10 МВт. Наша программа является частью государственной программы энергоэффективностии энергосбережения правительства Белгородской области. Мы в соответствиис программным областным документомдолжны построить в течение пяти лет10 МВт биогазовой генерации.

Вопрос по рискам. Финансовый инвестор сегодня взять на себя эти рискине готов. Поэтому сегодня мы общаемся с инвесторами стратегическими: этодолжен быть какой-то крупный игрок,который в идеале имеет свой сбыт, отраслевой игрок. Но никто не говорит,что это только Белгородская область,то есть сейчас возможно обсуждение идругих регионов. Сегодня мы также общаемся с государственными учреждениями, от которых, на наш взгляд, формирование отрасли зависит – например,РЭА. На сессии ТЭК-2011, посвященной альтернативной энергетике, мнеудалось выступить, и в целом докладбыл поддержан.

Мнение таково, что среди видов ВИЭв России наибольшие перспективы естьименно у биогаза. Именно синергетические свойства этих проектов, что мы свами обсудили, и потребность в них приреализации проектов развития сельскихтерриторий формируют для руководства страны в целом актуальность этойтехнологии. Поэтому они будут внедряться. Вопрос только в сроках.